Лисёнок взяла Игоря за руку и неожиданно сказала:
— Ну вот, видишь, ты уже совсем молодец. А знаешь что? Раз твоя мама – моя бабушка, значит, ты будешь мой папа. Ты согласен?
Зара вспыхнула. А Игорь вдруг закрыл и открыл глаза, глядя на Лисёнка, в знак согласия.
— Ну, вот и хорошо, тогда я пошла, а потом я снова к тебе приду, и посижу с тобой.
Девочка аккуратно, чтобы не толкнуть Игоря, слезла с кровати, и посеменила к двери, за ней вслед тут же последовала вся её свита.
Зара так и осталась стоять с пунцовыми щеками. Она даже не помнила, когда она испытывала уже подобный стыд, уже давно ничего не могло её смутить, как ей казалось. Душа её закалилась и стала подобна стали, думала она. И вот сейчас… Она ощутила себя семнадцатилетней школьницей, что краснеет от улыбки одноклассника. Она попыталась было как-то оправдаться за слова Лисёнка, но Валентина Максимовна, как истинная леди, тут же перевела разговор на другую тему, сделав вид, что не было никакой неловкой ситуации.
— Сынок, познакомься, это Зара, — сказала она, подойдя к кровати сына, — Я тебе о ней рассказывала. И вот мы здесь. Ты спал всю дорогу. Как ты себя чувствуешь?
Игорь вновь закрыл и открыл глаза, давая матери понять, что он держится.
— Здравствуй, Игорь, — подошла к постели Зара, — Будем знакомы. Нам с тобой предстоит лечиться, ты я вижу большой молодец, и значит наш долгий и упорный труд, несмотря на то, что будет нелёгким, но обязательно станет результативным, я в этом уверена. И я хочу, чтобы в это поверил и ты. Иначе ничего у нас не выйдет. Мы должны стать хорошими друзьями и доверять друг другу, работать в паре. Скажи, ты веришь мне?
Игорь внимательно посмотрел в глаза Зары, легко, словно касаясь, провёл взглядом по её щеке, скользнул на шею, волосы, затем вновь вернулся к её глазам и застыл так, будто уже забыв заданный ему вопрос. Все молчали. И тут Игорь вновь моргнул.
— Вот и славно, сыночек, — обрадовалась Валентина Максимовна, — Вот и познакомились. Мне нужно уехать за вещами. Но ненадолго. Скоро я вернусь к вам. Ты здесь остаёшься за единственного мужчину в доме, поэтому я полагаюсь на тебя, присмотри тут за девочками. Уж будь так любезен.
Игорь вновь прикрыл глаза, моргнул и вдруг тихо промычал. Валентина Максимовна вздрогнула, распахнула глаза и, склонившись к сыну, расцеловала его крепко, и тут же быстро вышла из комнаты. Зара последовала за ней. Валентина Максимовна стояла на кухне и снова беззвучно плакала.
— Что с вами? – встревоженно спросила Зара, — Вам плохо?
Женщина покачала отрицательно головой и внезапно обняла Зару, а после сказала:
— Зарочка, вы не поверите – он мычит! У него никогда ничего не получалось, он только мог моргать, а сейчас он мычит! Представляете? Что это?
— Это добрый знак, вот что это, — ответила Зара и рассмеялась радостно. Валентина Максимовна перестала плакать и тоже засмеялась, так светло и спокойно стало вдруг на её душе. Она попрощалась с девочками и села в машину. Водитель посигналил, и машина мягко тронулась с места. Всю дорогу Валентина Максимовна думала о словах Зары, что теперь всё будет хорошо, и она была уверена в том, что Зара не ошиблась. Теперь у них точно всё будет хо-ро-шо.
***
Прошло несколько дней. Зара ухаживала за Игорем, а Лисёнок изо всех сил ей помогала, то делала ему массаж на ладошки, то рассказывала ему свои сказки, то кормила с ложечки наваристой пшённой кашей с оранжевыми кусочками тыквы, которую Зара готовила в печи, а затем добавляла в чугунок с кашей сливочное масло, и вновь оставляла томиться в жарком устье, каша выходила отменная, масляная, душистая, аромат стоял на всю избу, такой каши в городе точно не поешь. Игорь ел с удовольствием.
Поначалу он очень был смущён тем, что за ним будет ухаживать такая молодая и красивая женщина, по лицу его было видно, как ему неловко. Но спустя несколько дней, он привык и понял, что Зара, несмотря на то, что безумно красива, вовсе не гордая, высокомерная особа, а приветливая, добрая и совеем простая в общении. И сердце его потянулось к ней навстречу. Теперь ему было очень уютно в этом тихом деревенском доме, где пахло травами, и где утром и вечером так славно трещали дрова в печи, и тикали на стене ходики. Черныш теперь перекочевал из постели Лисёнка к Игорю, но девочка была совсем не огорчена этим, напротив, она грозила коту пальчиком и приговаривала:
— Давай, Черныш, лечи моего папу. Он поправится, и мы с ним пойдём летом в лес, за травками, станем помогать маме.
Кот мурлыкал и сворачивался клубочком то возле головы Игоря, то на его груди, то в ногах, согревая мужчину своим тёплым пушистым телом, и даря ему свои долгие, лечебные песни – мур-р, мур-р-р, мур-р-р-р…
Время от времени заходил Нуар, и клал свою большую морду на руки Игоря, лежащие на груди, а затем стоял и долго смотрел ему прямо в глаза, потом лизал его руки, тыкался мокрым носом в ухо, и тяжело дыша, уходил. И после его ухода Игорю всегда становилось чуточку легче, словно добрый пёс забирал себе частичку его боли.
Прилетал Карлуша, садился на подушку, и начинал перебирать клювом волосы Игоря, иногда вдруг больно щипая за ухо. Игорь вздрагивал от неожиданности и пытался погрозить шаловливой птице. И однажды у него неожиданно для самого себя получилось шевельнуть пальцем. Он не поверил в это, и пошевелил им вновь, а после вдруг улыбнулся и слёзы выступили на его глазах. Вовсе не озорничала птица, и вовсе не хотела ему навредить и не была глупой. Она таким образом лечила его по-своему! Пыталась пробудить его чувствительность. С той минуты Игорь терпел те моменты, когда Карлуша делал кусь, и понимал, что тот старается вместе со всеми, внося свою лепту.
***
В то утро Зара хлопотала на кухне, когда в дверь тихонько постучали.
— Здравствуйте, — открыла она дверь.
— Ой, здравствуй, Зарушка, — на пороге, в белых клубах пара, стояла Алевтина, женщина из их деревни, закутанная в платок по случаю крепких морозов так, что торчал один только нос, — Можно ли? К тебе, говорят, парня привезли лечиться тяжёлого?
— Привезли, — кивнула Зара.
— Не помешаю ли?
— Нет, что вы, проходите, раздевайтесь, я вас чаем напою.
— Ох, — вздохнула Алевтина, развязывая шаль, — Мало тебе забот, я тут ещё. Да к кому нам идти-то со своей бедой, как не к тебе? Прости уж ты нас.
— Ещё чего, — ответила Зара, — Да я вам обязана всем, что имею. Вам ли просить у меня прощения. Вы мне дом подняли, всё обустроили, да я вам по гроб жизни обязана, мои дорогие люди! И никогда так больше не говорите, пожалуйста.
— Да что там, — смущённо махнула рукой Алевтина, — На деревне ведь спокон веку так, все как одна семья, все друг дружке помогаем.
Тут лицо её помрачнело, и она всхлипнула:
— Помоги и ты мне, Зарушка. С сыночком-то моим меньшим, Витюшкой, неладное что-то творится.
— Что же случилось? – Зара обняла Алевтину, — Вы не плачьте, расскажите мне всё, как есть. А я вам постараюсь помочь.
Алевтина малость успокоилась и, всхлипывая, принялась рассказывать:
— Неладное творится с сыном моим. Как лунная ночь настаёт, так стала я замечать, что встаёт он с постели и топает прямиком к тому месту, где по полу-то дорожка из лунного света падает. Встанет на то место и стоит, как заворожённый. А после говорить принимается, а что бормочет и не разобрать. Всё говорит да говорит, а после к двери идёт. Это я теперича охранять уж его стала, а в первый-то раз ведь он у меня во двор ушёл! Это в мороз-то!
Ладно дверь-то он не запер, я и почуяла сквозь сон, что холодом потянуло, проснулась. А Витюньки-то и нет в избе. Побежала я в страхе. За воротами уж его поймала. Как есть в рубашонке ночной да босиком по снегу-то так и идёт. Я его в охапку да в избу скорее, отогревать. И с той поры нет мне покоя. Не сплю, всё боюсь, что он снова эдак-то уйдёт. Да как страшно глядеть-то, Зарушка на всё это, у меня при виде этой картины, душа в пятки уходит. Что же делать-то станем, а?
Зара выслушала внимательно Алевтину, а потом ответила:
— Вот что сделаем. Нынче ночью я к вам приду. Дверь на ночь не запирайте. И никому ничего не сказывайте о моём приходе. После и скажу, что делать станем.
продолжение следует…
Ваша Елена Воздвиженская
