Крохотный домик стоял почти на окраине большого города. Был он старый и уже немного покосившийся, но еще довольно крепкий. К нему вела дорожка из белого, почти стершегося от времени, камня.
Многое в этом домике нуждалось в заботе и ремонте. Каминная труба, крылечко, низенький забор… да мало ли дел у хозяина дома! Но этого домика давно уже не касались хозяйские руки. У дома не было хозяина.
У него была хозяйка.
Вернее, хозяюшек было целых три — мама и две ее дочери, 7 и 9 лет. Эта бедная вдова переехала сюда несколько лет назад, когда девочки были еще совсем маленькими.
Старшая, Агнесса, еще немного помнила прежний большой дом со светлыми просторными комнатами, широкими лестницами, верандой и большим садом. А младшая, Агата, помнила только большую нарядную елку, которую папа принес однажды на Рождество.
Когда они впервые вошли в этот домик, мама тут же повязала передник и взялась за веник.
— Наш дом теперь такой маленький, — сказала она, — что в нем будет очень легко наводить порядок, а потому у нас всегда будет чисто и уютно.
За несколько дней она все отмыла и отчистила, повесила простые чистые занавески, покрыла стол старой кружевной скатертью, сшила покрывала на кровати, постелила скромный половичок — и дом стал похож на картинку из книжек.
Когда Агнесса раскапризничалась и стала проситься домой, мама сказала:
— Смотри, мы сейчас разожжем огонь в камине, сядем рядом, и я буду читать вам сказки. А вы будете смотреть на тени и представлять себе, как все происходило.
В маминых сказках оживало все! Старые кастрюли у нее пели песни, колченогий диван танцевал кадриль с табуреткой, звери ходили друг к другу в гости, птицы писали книги, и даже цветы и деревья смеялись и шутили. Мама никогда не рассказывала страшных историй. Ее сказки были наполнены добротой, теплым юмором, нежностью, и всегда хорошо заканчивались. После ее сказок было легко и приятно засыпать, а ночные звуки и тени совсем не пугали.
Однажды перед Рождеством Агнесса и Агата сидели дома и ждали маму. Мама давала уроки музыки и ей приходилось ходить по всему городу. В этом году дела маленькой семьи шли неважно, и у них не было даже елки. Все это наводило Агнессу на грустные мысли.
— В этом году у нас не будет Рождества. — вздохнула она, и ее хорошенькое личико, обрамленное темными пушистыми кудрями, плаксиво сморщилось — но только на секунду. Агнесса была жизнерадостной девочкой и не умела долго грустить.
Агата, мастерившая елочную игрушку-балерину из катушки и обрезков кружев, подняла на сестру свои светлые большие глаза:
— Так не бывает, Агнесса. Не может не быть Рождества, оно всегда наступает.
— Да, но у нас нет ни елки, ни подарков, ни праздничного ужина.
Агата не ответила и снова принялась за свою работу. В отличии от своей веселой сестры, она была задумчивой и мечтательной.
— Ты, наверное, не помнишь, какие праздники устраивались в нашем настоящем доме. — продолжала Агнесса.
— В настоящем? — снова взмахнула ресницами Агата. — А здесь разве мы не дома?
Теперь уже Агнесса ничего не ответила.
— Я почти ничего не помню. — вздохнула Агата, — А ты разве помнишь?
— Я тоже плохо помню, но все же я постарше тебя и дольше жила там. Пока был жив папа, все было по-другому.
Агата оставила свою игрушку и задумчиво уставилась в камин. Ее, еще по детски пухлые, щечки зарумянились от тепла.
— Да… — грустно прошептала она, и вдруг спросила, — Как ты думаешь, Агнесса, наш папа видит нас с небес?
— Не знаю. — рассеянно ответила старшая сестра. — Но если он нас видит, ему должно быть очень грустно.
Младшая девочка удивленно подняла глаза:
— Почему же?
— Ах!.. — досадливо поморщилась Агнесса и не ответила. Она была весь вечер не в духе, и ее красивое личико стало печальным и задумчивым.
— А помнишь, — начала Агата, — в прошлом году в каком-то доме маме подарили верхушку от елки, которая оказалась слишком высокой? И у нас была маленькая елочка!
— Да… — Агнеса надула губки, — и отдали какие-то ненужные книжки, и вот ту дурацкую куклу. Как будто мы совсем маленькие! Знаешь, мне так не нравится, что нам все время что-то отдают. Это все чье-то, ненужное кому-то. Другим приносят подарки, какие они попросят, а не такие, которые кому-то жалко выбросить.
Агата смотрела на сестру широко раскрытыми от удивления глазами, она еще ни разу не слышала, чтобы Агнесса так говорила, и не представляла, что та может грустить из-за таких вещей.
— Но… — начала она и умолкла, не зная, что возразить.
— Я знаю, — продолжала Агнесса, — мама говорит, что так ангелы помогают нам руками людей. Но мне так хочется настоящий праздник! Такой, как раньше! — она не выдержала и расплакалась.
Агата бросила свою игрушку, подбежала к сестре и стала гладить ее по волосам:
— Не плачь, ну, пожалуйста, Агнесса! Вдруг сейчас вернется мама, а ты вся в слезах! Она так расстроится! Знаешь, мама обязательно что-нибудь придумает! Вот увидишь!
Агнесса, утешенная такой мыслью, вытерла слезы. Вдруг ее осенило:
— Слушай! — воскликнула она, — На чердаке есть кусок фанеры! Мы возьмем его и я нарисую на нем елку! И мы приклеим к ней твои игрушки!
Она так воодушевилась этой затеей, что ее личико зарумянилось, а глаза заблестели уже совсем не от слез.
— Тогда я начну делать самую главную игрушку! — сказала Агата.
— Какую же?
— Рождественскую звезду! У меня есть блестящая фольга и кусочек проволоки. Ты нарисуешь елку, а на ее верхушке будет блестеть самая настоящая звездочка.
Девочки поднялись на чердак и принесли кусок фанеры. Агнесса достала свои краски и принялась за рисование, а Агата согнула из тонкой проволоки звездочку и принялась обклеивать ее золотистой фольгой.
Еще до прихода мамы возле стены уже стояла нарисованная елочка, на которой сверкала в отблесках камина самая настоящая рождественская звезда. Девочки стояли и смотрели на свое творение, как зачарованные. Ёлка казалась им такой красивой и совсем настоящей.
— Как красиво ты нарисовала! — восхищенно выдохнула Агата.
— Какие красивые игрушки ты сделала! — улыбнулась Агнесса.
Сестры обнялись и от радости закружились по комнате.
В этот момент в замке повернулся ключ, дверь отворилась и вошла мама. Это была еще молодая и красивая женщина. Как и многие бедные люди, которые покупают вещи на долгие годы, а потому выбирают их очень тщательно, она одевалась со скромной элегантностью. Ее милое, немного усталое, лицо не выражало озабоченности, но светилось добротой и лаской.
В этот вечер никто не отдал маме верхушку от слишком высокой елки, но зато в одном доме ее угостили большим пирогом с мясом, а в другом — насыпали целый мешочек конфет.
— Какая красивая елка! — всплеснула руками мама. — Самая лучшая на свете!
— Правда, мамочка? — девочки подбежали к ней и обняли с двух сторон.
— Конечно! Ведь это вы ее сделали! И не нужно рубить живую елочку в лесу, пусть себе растет! — ответила мама. — К тому же… — она понизила голос, — эта фанера тоже когда-то была елочкой! Я потом расскажу вам эту сказку. А сейчас мы будем накрывать на стол, зажжем свечи, а потом пойдем праздновать Рождество!
— А куда мы пойдем, мамочка? — спросила Агата. — Разве нас куда-то пригласили?
— Да. — улыбнулась мама. — И не только нас, но и очень-очень многих.
— Правда? — запрыгала от радости Агнесса. — А там будет музыка, и танцы, и конкурсы, и подарки, да, мама?
— Нет, ничего этого там не будет, — сказала мама, но увидев расстроенное личико дочери, добавила, — Но там все будет еще лучше!
Мама поставила на стол простые свечи в глиняных подсвечниках, высыпала конфеты из мешочка в большую деревянную тарелку, и в центр ее посадила балерину, ту самую, которую смастерила Агата из катушки и кружева.
— Какой у нас красивый стол, правда, девочки? — спросила она, залюбовавшись на дрожащие огоньки свечей.
— Совсем как раньше. — сказала Агнесса. — Вот только папы нет с нами.
Мама обняла дочку за плечи и прижала к себе:
— Ничего, детка. Папа всегда с нами.
— Вот бы увидеть его! — мечтательно прошептала Агата. — Хоть разочек!
— Давайте споем «Тихую ночь», — сказала мама, — Папа очень ее любил, и это будет наш ему подарок.
— Тихая ночь, дивная ночь, — начала Агнесса своим чистым нежным голоском.
— Дремлет все, лишь не спит
В благоговенье святая чета… — подхватили мама с Агатой.
Они пели, обнявшись, и глядя на поблескивающую звездочку на нарисованной елке. А в камине потрескивали дрова, в подсвечниках мерцали свечи, окрашивая стены и потолок в теплый золотистый цвет, и ждали на столе пирог и конфеты. Весь маленький старый домик дышал уютом, теплом и покоем, и так хорошо и радостно было в нем трем хозяюшкам, так согревали они сердца друг-друга своей нежностью и любовью.
— Ну, вот, мои дорогие! А теперь скорее одевайтесь, мы идем встречать Рождество! — хлопнула в ладоши мама.
— А как же мы пойдем, мамочка? — забеспокоилась Агата. — Это далеко? Ведь уже ночь…
— Это совсем рядом! — весело ответила мама. — В нашем саду!
— В нашем саду? — удивилась Агнесса, — Разве кто-то устроил праздник в нашем саду?
— Одевайтесь побыстрее, и вы все узнаете! — засмеялась мама.
Девочкам так не терпелось узнать, что за праздник будет в их садике, что они оделись так быстро, как только смогли, и взявшись за руки, вышли с мамой на крыльцо. Сад, укутанный белым пушистым снегом, был пуст и безмолвен. Не слышилась нигде веселая музыка, не сверкали яркие огни, не явились нарядные гости с подарками.
— Тут же никого и ничего нет… — разочарованно проговорила Агнесса.
— Тише. — сказала мама. — Смотрите внимательнее и слушайте.
Девочки замолчали, и замерев, стали прислушиваться.
А ночь была — ясная-ясная, морозная! Здесь, в стороне от огней большого города, небо раскрывалось во всей своей красе. Звезды рассыпались по бархатному темному своду, как бриллиантовая вышивка на царской мантии. Деревья, покрытые инеем, сверкали в слабом свете звезд хрустальным блеском. Тишина стояла такая, что упади с ветки снежинка, было бы слышно.
Мама и обе дочери стояли, завороженные открывшейся им красотой.
— Мамочка!.. — срывающимся шепотом проговорила Агата, — Ведь будет чудо, правда?
— Да… — так же шепотом ответила мама.
Все трое смотрели в небо, чувствуя приближение чего-то необыкновенного, прекрасного и великого. И вдруг в морозном воздухе, наполненном чистотой и покоем, что-то произошло, преломилось, будто нечто благодатное, всеобъемлющее разлилось над миром.
Агата ахнула и прижалась к маме:
— Мамочка, меня кто-то погладил по душе. — прошептала она. — Как по головке, только по душе.
Агнесса подняла голову и в ее глазах отразилась радость, смешанная с удивлением. Она только подняла руку, указывая вверх, не в силах вымолвить ни слова.
Там, прямо над ними, горела яркая золотисто-голубая звезда.
— Чудо! Какое чудо! — одними губами шептала Агнесса, боясь нарушить свяшенную тишину этой волшебной ночи.
— Христос родился! — сказала мама.
Мама и девочки долго стояли обнявшись, и глядя в небо. Вот рядом с золотисто-голубой звездой вспыхнула еще одна, поменьше.
— Это папа! — прошептала Агнесса, — Это папа, я знаю! Папочка, милый, ты не грусти о нас! У нас все очень хорошо, мы здесь все вместе, и мы очень, очень счастливы! Правда, мамочка?
— Сегодня папа тоже радуется вместе с нами? — спросила Агата.
Мама кивала головой и улыбалась, хотя по лицу ее катились слезы.
— Не плачь, мамочка, папа же на нас смотрит! — сказала Агнесса, — Сегодня самое лучшее Рождество в моей жизни! У меня еще никогда не было такого необыкновенного праздника!
Они еще долго стояли, глядя на звезды, и «Тихая ночь» звучала в душе у каждой из них. И великая благодать заливала весь мир, делая его прекраснее, добрее, заполняя каждый его уголок любовью и чистотой.
